Ревизор Империи - Страница 152

152

"Надо полагать, ему бы больше понравилось первое", подумал Виктор. "Настоящий монархист".

— А как это согласуется с рыночной экономикой? — Виктору хотелось что‑то возразить, но в каком месте пробить эту железную логику, он не знал.

— Сударь, в том, что вы там называете рыночной экономикой, — Столыпин встал, и, сжимая кулаки заходил по кабинету, — три четверти вашего делового мира надо, как у вас там говорят, оптимизировать, а по — простому говоря — упразднить. Это не фабриканты, не скотопромышленники, не владельцы пароходных компаний, это ничто. Это ростовщики, спекулянты и маклеры! Это люди, которые мешают расти товарному производству, используя свое положения для взимания комиссионных, и придумывают для оправдания своего паразитизма эту вашу теорию постиндустриального развития, называя свой паразитизм сферой услуг.

— Так это что же, — возразил Виктор, — и нашу компьютерную фирму надо закрыть? Она тоже сфера услуг.

— Не надо. Вы так же полезны, как бригады путейских рабочих или паровозное депо, где исправляют больные машины. Вы, как говорят большевики, рабочая аристократия.

"Если бы еще в нашей России это понимали"

— Самое страшное, — продолжал Петр Аркадьевич, — что никакой попаданец вам не поможет. Но есть надежда, что пережив нашествие очередного смертельного врага, — а я не сомневаюсь, что и там, в вашем великом будущем, Россию не оставят в покое, — народ ваш возмужает, и распорядится своей властью, опираясь на столетиями накопленную мудрость. Иначе территория нынешней империи при торжестве демократии будет выглядеть из космоса, как страна багровых куч, покрытая заревами бессмысленных мятежей и племенных войн. Народ, движимый лестью и мелкими корыстными интересами, обретя подлинную власть, распадется на народцы, которые до бесконечности будут грабить, избивать и унижать друг друга, как мальчишки с соседних улиц.

— Не хотелось бы вновь нашествия.

— Ну — у — пробасил Петр Аркадьевич, разведя руками, — что вам сказать? Храни вас бог и здесь, и, если вернуться счастье выпадет — там…

15. Наймитник или отхожие работники отрываются.

— Утро доброе! Как вам ночь на новом месте? Собаки не шибко лаяли? — это были первые слова, которые Виктор услышал от ожидавшего его в гостиной Радынова.

"Подмосковная дача", где поселили Виктора, была вовсе не похожа на те прянично — кружевные домики, картинки которых не раз он находил в Инете. По виду в этой даче чувствовалось что‑то старое, довоенное: длинный, приземистый одноэтажный дом с мансардой, выкрашенный в зеленовато — серую и серо — коричневую краску в тон окружавших его сосен. Большие проемы окон и веранды, отражавшие голубое неб над вершинами деревьев, слегка пугали, словно с ними было связано что‑то не совсем приятное из детских воспоминаний; утреннее солнце разукрасило крышу и стены яркими желтыми пятнами. Только вот была она совершенно новенькой, свежей, как гимназистка перед свиданием, из комнат еще не выветрились запахи масляной краски, сосновой смолы и чистого лака, что смешивались с благоуханием хвойного леса с примесью дровяного дымка из кухни.

Отделка дома была скромной; главным украшением здания был высокий четырехгранный шпиль над слуховым окном, возвышавшийся над большой, светлой верандой у входа. Другая большая веранда, открытая, была пристроена сбоку к зданию прямо к столовой; вчера вечером, по случаю хорошей погоды, туда выносили стол для ужина и ставили сияющий желтый самовар. В плане дом напоминал букву "Т", в приземистой вертикальной палочке которой располагалась прислуга, два туалета, ванная, кухня, дровяной сарай, кладовые и ледник; верхняя перекладина была поделена лестницей на два крыла. В левом от входа разместили Виктора: семиметровая спальня с широкой кроватью, гардеробом и туалетным столиком, пятнадцатиметровый кабинет с двухтумбовым столом, этажеркой — вертушкой, телефоном и пишущей машинки, напротив — конференц — зал тех же размеров с прямоугольным столом, стульями и местом стенографистки. К конференц — залу примыкала библиотека; шкафы до потолка были забиты философскими, историческими и экономическими трактатами, среди которых Виктор обнаружил и классиков марксизма. То ли хозяин дома был просвещенным гостаповцем, то ли все это собрали здесь специально, чтобы дать Виктору подковаться перед встречей с Ильичем — было непонятно, да и выяснять не хотелось. Вчера, при беглом осмотре, бросилась в глаза неизвестная ленинская работа — "Надежды и крах глобализации" в двух томах, но тратить время не хотелось — в конце концов, ему обещали встречу с живым автором.

Большую часть правого крыла занимала приличная зала, размером с две смежных комнаты двухкомнатной хрущевки: столовая, она же гостиная с фортепиано, буфетом и итальянскими пейзажами на стенах. К зале примыкала пара комнат — семиметровок. Одна из них предназначалась для послеобеденного отдыха — в торце обтянутый светлой кожей диван, над которым почему‑то висело огромное зеркало в дубовой узорчатой раме, овальный стол под вышитой скатертью и четыре кресла. Вход в другую был под лестницей, возле перехода в санитарно — кухонно — хозяйственную часть, и этот вход был закрыт. Комнаты в мансарде занимала охрана, свободная от несения службы. Проходя мимо лестницы, Виктор чувствовал, как оттуда тянет табаком и слышал реплики — "А вот мы вашу даму!" "А вот мы вашего валета!". Охрана состояла из молодых людей в кепочках, немного хулиганского вида, которые во время дежурства прохаживались по территории, держа местные "Аграмы" под широкими плащами.

152